попытка нарисовать смешное, из-за природного занудства что-то смешное получилось только в соавторстве
тогда когда писался текст этого акка не было, подтверждение авторства через командное соо.
Название: Разбор полетов
Автор: Фред Луо, я
Бета: Лайверин
Размер: миди, 4193 слов
Пейринг/Персонажи: КВ-1, полковник Лев Израилевич, бронетехника
Категория: джен
Жанр: юмор
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: "Товарищи бронетехника! Мне интересно знать, почему вместо мирного существования на гражданке вы причиняете стране ущерб хуже Гитлера!"
Размещение: свободное, при указании командного авторства.
Для голосования: #. WTF Tanks 2016 - "Разбор полетов"
– Так, или строй всех своих, – заявил полковник, – или я на всю голову военный и подаю рапорт!
– А что случилось-то, Лев Израилевич? – удивился КВ.
– Что случилось? Кто случился! Твои удьёты бронелобые немцев по старой памяти на социалистическое трудовое соревнование вызвали!
– А те?
– А те, жябы этакие, согласились, трент зи ин тухес! – полковник грохнул по столу охапкой документов. – Тут жалоб от колхозников уже больше, чем дней в месяце!
– Да ладно? – Первый наугад вытянул докладную. – Вызвались добровольцами помочь колхозникам со скотиной. А в чём проблема? Не в первый раз же.
– Да после них коровы от звука мопеда срут дневную норму, вот в чём проблема! – для убедительности полковник стукнул по стопке документов сверху кулаком.
– А после трактора недельный план сдачи навоза выполняют? – усмехнулся Первый.
– Таки сделай мине ша и слушай моих слов, дефект, – полковник набулькал себе из графина стакан воды и выпил его залпом – как водку. – Этот гроб твой клёпаный, 38(t) вспомнил, что передовая арийская наука доказала, что у коров удой повышается от игры на скрипке!
Первый молча посмотрел на полковника и так же молча налил стакан уже себе. И тоже хлопнул его залпом. Как водку.
Полковника Льва Израилевича Непраздных отправили к танкам после войны. Как он сам говорил – лечить крепко беременную голову от пережитого гембеля. Дисциплинированные экспонаты, тихая музейная должность, самое то до пенсии досидеть.
Как же.
Досидеть.
Механические сердца не знали покоя ни днём, ни тем более ночью, а хоть как-то державшие их в рамках приличия командиры, едва закончилась война, могли только немного придерживать крышку на этом буйном котле нерастраченной энергии.
Поэтому очень скоро полковник, которому субординация не позволяла заниматься рукоприкладством, на своенравные машины начал попросту орать – и перечить ему значило поиметь столько административных последствий, что крепко задумывался даже КВ-второй, чего с ним отродясь не бывало.
Проблема осталась лишь одна.
Хватало сурового внушения очень и очень ненадолго.
– Так вот, – отдышавшись, продолжил обличительную речь полковник. – Сперва твои клёпаные утюги впёрлись к завклубом. Скрипка им понадобилась. Отдавать струмент этот дефект не хотел, так они в него влили два стакана первача на мазуте, после чего им тех струментов дали хоть иди у семьдесят пятую школу быть там паганинее самого Ойстраха!
– Пока не вижу проблемы, – осторожно заметил Первый.
– Так завклубом тот с его высшим музыкальным с бутылки кефира на Тигра с вилами полезет, а тут – два стакана! Решил, что сам тем бурёнкам споёт и спляшет, пусть они после этого ещё доятся сразу творогом! Вот чтоб я так жил, как они его споили! Погрузили всё на БТ-5, агрессора этого вашего автострадного, и покатили. Через тот самый мост, где Пантера мотористкам нашим показывала, как бросать пьяный трактор через бедро, чтобы обезопасить тылы при возвращении с танцулек!
– А это каким боком? – спросил Первый.
– А таким! – грохнул полковник. – Что с тех пор на мосту настила как нет, так и не было! Трактора еле в стороны успели разбежаться, пока этот поц монгольский показывал, как он на бобруйских манёврах по сваям на полном ходу кататься научился! Месяц работы танку под трак! ДРСУ шестое полным составом в запой ушло! Знаешь, сколько они ремонтные фонды выбивали? Под Курском так не воевали, как они на стройбазе!
– Мост всё равно под замену был, – хмуро заметил Первый. – Заявлены семьдесят пять тонн, а кто их видел? Танк с трактором не разъедутся.
– Так у нас и замена та какой год заявлена, а кто её видел? – огрызнулся в ответ полковник. – Ладно, хрен с ним, заграница нам поможет. Американцы твои пообещали уже сделать переправу не хуже Рейнской.
– То есть, с мостом проблема тоже решена? – уточнил Первый.
– Решена, – передразнил танка полковник. – Гитлеру не пожелаю так проблемы решать, хоть он и поц!
– Гитлера мы в сорок пятом, – КВ мечтательно улыбнулся. – Так что, ну, сыграли они в итоге этим коровам...
– Сыграли! Как два пьяных матроса они у тебя сыграли! Один «панцер форан», а второй – «три танкиста», да ещё и на скрипках. Бурёнкам по нервам в посещение колхоза товарищем Хрущёвым так не тошнили, как эти! Да ещё в тональности газ-ураган, сдыхли бронепанцирные! Минные поля такой игрой разминировать!
– Это как? – Первый честно попытался себе представить описанную апокалиптическую картину, но так и не смог.
– А так! От их игры любая мина взорвётся, лишь бы этого скрежета больше не слышать! Они из скрипки электрогитару какую-то сделали игрой своей, Штраусы подлёдные! Сторож Митрич до сих пор на голубом глазу утверждает, что из временной аномалии на коровник "штуки" с бомбовым налётом провалились!
– Ну, это он загнул уже, – рассудил КВ-первый. – Если б "штуки" коровник бомбили, там бы всё поле вокруг было в мелкую дырочку.
– А после твоих музыкантов оно какое было, в халоймыс на марципане? Им же просто так играть скучно было, они вокруг катались да наяривали, что ни одного целого забора не осталось! Два часа стадо гоняли, пока бурёнки те от безысходности обратно в стойла не забились! А потом доить удумали, так на центрифугу с мотора пятого цепь прокинули, чтобы эффективность надоев повысить! Половина этажерок фанерных на том же моторе по небу летала, ты себе представляешь, что он с теми бурёнками сделал? Хорошо ещё Митрич вовремя понял, к чему идёт, шланги лопатой рубанул!
Танк представил себе, как бурёнок засасывает в доильный аппарат всеми четырьмя сотнями лошадей американского двенадцатицилиндрового «Либерти» и поперхнулся. Затем подумал, что пастуху за спасение чести Кубинки таки придётся дарить не меньше, чем мотоцикл с коляской и погрустнел окончательно.
В общем, не удивительно, что уже час спустя большинство танков выстроилось на плацу.
Разговор предстоял нелёгкий.
– Товарищи самоходки, танки, сау и прочая бронетехника, – начал полковник. – Я очень рад за ваше славное боевое прошлое, но многих из вас явно контузило на всю башню и глубже...
– А у кого нет башни? – робко пискнула какая-то из танкеток в задних рядах.
– А у кого нет башни, тех контузит просто так без повода! – отрезал полковник. – Сейчас я буду говорить а вы будете молчать, даже если я вас буду спрашивать. Надеюсь всем понятно?
Ответом стала тишина. В принципе незлой человек, в подобном состоянии Лев Израилевич как-то раздавил голой рукой стакан – запросто, без малейших последствий для той руки. В таком настроении лишний раз обращать на себя начальственное внимание остерегался даже ИС-2.
– Товарищ Первый, выйдите из строя, мы с вами ещё отдельно поговорим о моральном облике ваших подчиненных, бензин им в дизель по самую пневмосистему, – строй танков послушно ел глазами начальство. – Товарищи бронетехника! Мне интересно знать, почему вместо мирного существования на гражданке вы причиняете стране ущерб хуже Гитлера! Почему каждый ваш самоход за пределы базы, для меня – вырванные годы из последних дней моей жизни? Кто под шнорхелем перешёл реку по дну, чтобы воровать улов рыбаков-браконьеров, а потом ещё и стрелялся с ними на десяти шагах, я вас, морпехов недотопленных спрашиваю?
В нестройных рядах союзной амфибийной техники раздалось какое-то сдавленное покашливание. ПТ-76 всё не мог простить Буффало и Амтанк их примитивной девчоночьей разводки. О том, что снасть закидывали не они, да и не утонула она ни разу, а просто где место рыбное браконьерами втихушку поставлена, самому высокогорному танку-водолазу мира две американских пацанки рассказывать отнюдь не поторопились. А когда браконьеры поняли, что кто-то внаглую уводит их улов в их же присутствии, да ещё и вместе с лодкой, начался такой Пакистан, какого танк уже несколько лет не видел. На беду незадачливых браконьеров, взрывчатка у них тоже была. И вот её им советско-американская банда амфибий прощать уже не собиралась. Вспомнила, так сказать, Окинаву до полной, так сказать, Хиросимы. Половину тех браконьеров даже поймать не смогли, а у тех, кого всё-таки посадили, любая вода количеством больше стакана, говорят, вызывала моментальную истерику.
Полковника, тем временем, несло дальше:
– А девчонки? Кто девчонок местных учил краситься так, что Энди Уорхол от зависти станет фиолетовым в клеточку? Эй там, на правом фланге, я к вам, между прочим, обращаюсь! – при этих словах полковника смугляночка Джексон хихикнула в кулак, а её подружка Россомаха крутнула локон на пальце и нехорошо улыбнулась. Рассказывать о том, какую роль в моральном облике местных комсомолок сыграла прирождённая, ни грамма бронезащиты, стриптизёрша–десантница Скорпион, они тем более не торопились.
– А кто их же учил, что лучший способ найти парня – оглушить его чем-нибудь тяжелым, например, кулаком в лоб и потом притащить в загс со словами, что он вас любит просто не до конца понял это и сейчас находиться в процессе осознания данного факта? – в рядах советской бронетехники наметилось столь же загадочное оживление. – В стеллаж за боеукладкой себе засуньте эти ваши фантазии эротические, дорогие товарищи самоходки!
– Чего это сразу фантазии, – пробормотала себе под нос СУ-152. – Жить захочешь, не так насобачишься...
Приткнувшаяся рядом СУ-76 покраснела и грустно вздохнула. У миниатюрной самоходки почему-то не складывалось пользоваться этим прогрессивным методом, сколько бы её ни учили старшие товарищи.
– А бык! – гневно провозгласил Лев Израилевич. – Вот скажите мне, быка вы зачем доили? Я понимаю у вас сложная личная жизнь, как у любой небиологической формы эволюции, но хотя бы учебник по животноводству можно было почитать, до того как наносить стране ущерб в двенадцать тысяч конвертируемых иновалютных рублей? Вы что не слышали, как он орет? В нём одна тонна, в вас двадцать, надо же понимать, что он ма-лень-кий! Что ему больно! Вы танки вообще или доктор Менгеле? Хорошо ещё, вырвался и убежал! Почти целый остался!
На этот раз бронтехника смолчала. Даже КВ-2 признавал, что с быком и правда как-то нехорошо получилось. Но если за мёдом для больного товарища в тот раз просто сгоняли через забор на дачу родственников товарища Будённого, где танкам, не мелочась, отвалили сразу трёхлитровую банку, то вот молоко танки решили добыть сами. В размере не меньше тридцатилитрового алюминиевого бидона, а то вдруг не хватит? О том, что доить коров ночью – плохая идея, никто так и не подумал, а советскую технику, как всегда, подвело отсутствие нормальной оптики. Вот и получилось, что бидон молока прихватили уже потом, когда разбуженный диким рёвом сторож Митрич принялся лупить поверх голов из своей древней берданки, и ухитрился прогнать танки через склад залитого по тем бидонам вечернего удоя.
– Теперь японцы, – полковник вздохнул. – Ладно, у этих ударников коммунистического надоя ретивое играет, но вы-то зачем по их примеру сельсовет ночью полезли строить? Помочь строителям хотели, да? Ну, помогли, что тут скажешь!
В проекте – светлое, просторное здание, а вы какой-то схрон японской императорской армии отгрохали! В этом вашем лабиринте даже у крысы моментально клаустрофобия случится! Да ещё и все три этажа строго вниз! Сельсовет это, сельсовет, а не бункер адмирала Ямамото! Еще батарею пушек и можно круговую оборону держать, как на Окинаве!
– ТЭННО ХЭЙКА БАНЗАЙ! – гордо пропищал взвод японской боевой и строительной техники.
– Удъёты, – прокомментировал их полковник. – Что взять с танков военно-морского флота, кроме анализов! А дорожнопроходческое устройство это ваше? Плод соития осадной башни, легенды о кракене и линкора Ямато… кто его писателю Казанцеву за прототип нового танка выдал, а? Хоть кто-нибудь из вас знает, какие теперь книги советской молодёжи читать приходится?
В строю приглушённо давились смехом поляки. Решали вполголоса, что лучше получилось – танк лучшего фантаста Польши Станислава Лема или детище японцев, изувековеченное в нетленке военного инженера и писателя Казанцева. Лем вроде бы писал талантливее, Казанцев – задорнее. Квадратно-гнездовую бомбардировку ядерными боеприпасами без малейшего стеснения описывали что тот, что другой. Так сразу и не выберешь.
Полковник собирался с мыслями.
– А вот ещё зарница эта! – вспомнил он. – Вашу дивизию карданом по торсионы, писюнов двенадцатилетних отправили по деревьям лазать, воздушную переправу наводить. Вы танки или самолёты вообще? И флагшток этот ваш замечательный, из трубы мелиоративной установки, ну да, флаг просто так не украдёшь, только вот саму трубу зачем у мелиораторов крали, а? Ладно, она у них вторую пятилетку на заднем дворе ненужная гнила, но, между прочим, это всё, дорогие мои, эксплуатация детского труда! Категорически! Повторяю, ка-те-го-ри-чес-ки запрещённая нашей стране! Двадцать метров, высоты, и на нем это чудовище из пионерских галстуков заместо флага. Молодцы, лучше не придумаешь! Второй отряд до сих пор с первым не может помириться, это всё их галстуки были, до того, как их на флаг пионерской дивизии пустили!
Кстати а кто учил детей делать засады? Шверпункт отстроили – Миддельдорф удавится, хорошо ещё минных полей не поставили! Это вообще пионерский лагерь, или линия Зигфрида, я вас спрашиваю? Хорошо ещё волчьи ямы отрыть не додумались!
– Чего это ещё «не додумались» – вполголоса пробормотал инженерный «Паттон», надёжно заглушённый недовольной речью полковника. – Раз ты не видел, это ещё не значит, что их нет...
– Молчи, а то ещё закопать прикажет, – вполголоса прошипел КВ-2 и ткнул американца в бок локтём для убедительности. – Ему ж не скажешь, что дети очень просили...
– И доты эти ваши на деревьях, вы же не подумали, что пионерам мало покажется, что они их правда бетонировать примутся! Лесник как сосны увидел, дугой согнутые, аж пить бросил! Теперь рассказывает журналистам заезжим, как его зелёные человечки-невидимки из рогаток болтиками обстреливали! Потому что каким-то рукодельницам показалось скучным детей учить как мальчиков в ЗАГС через бедро кидать, и они их ещё и маскхалаты шить научили как в этой своей Финляндии! Вы как без травм и массовых разрушений с детьми играть знаете вообще, кукушки лесные?
Финские штурмгешутцы даже нашли в себе моральные силы покраснеть.
– И эта ваша помесь сицилийской мафии и пьяных кенгуру, вы там не прячьтесь, вы на меня смотрите! Кто вас учил, что в нашем лесу можно как в этих ваших Эфиопии с Австралией бесчинствовать, а? Волков они пошли стрелять, ага! Одна с огнемётом, второй со звеном «тандерболтов»! Волка нормальные люди дробиной в глаз бьют, чтобы шкуру не портить! А не жгут в уголь вместе с палаткой чёрных археологов, которые решили выкопать себе немного медалей! И уж тем более потом не гоняют по всему лесу точечной бомбёжкой и с наземным целеуказанием!
– Встречу этого козла ещё раз, – тихо, чтобы не слышал полковник, пообещал Сентинел, – на пулемётный бронекожух натяну, и скажу, что так и было. Он у меня в эту свою Вятку на пердячей тяге полетит, руками придерживая, чтобы не развалилось!
Итальянка Карро Велоче 33 посмотрела на товарища по лесному забегу и мечтательно вздохнула. Бронекожух его пулемёта будил в ней какие-то загадочные чувства, будоражащие, непонятные и почему-то очень приятные. Что с ними делать, танкетка ещё не знала, но почему-то думала, что если остаться с товарищем наедине, что-нибудь да получится. Она и в лес-то именно за этим с ним пошла – но при виде варварски раскопанного окопа с раскиданными костями бойцов и отдельно сложенной на газетку кучкой помятых медалей психанули, не сговариваясь, оба. И, столь же не сговариваясь, на всех допросах врали, что никого, кроме волков, в том лесу не встретили. И как только полковник об этом вообще узнал?
– Но волков-то они из леса тоже выгнали, тащ плковник? – только у КВ-2 могло хватить духа возразить, и только КВ-2 мог надеяться, что ему это сойдёт без последствий. – Волки же тоже пошли?
– Пошли! – грохнул полковник. – В зоопарки! Сдаваться! Колонной по двое! Теперь даже срут только по команде, трое паспорт сменили, в КГБ Мухтарами устроились, говорят, там спокойнее! Шпионы, диверсанты, маньяки, и другие первостатейные сволочи на вашем фоне почти нормальные люди! Вот при Сталине такой фигни не было!
После этих слов заржал уже весь строй многобашенных советских танков. Как было при Сталине, они помнили куда лучше полковника – и совершенно искренне полагали эпоху тотальной всех и за всё безответственности лучшим временем своей жизни. Нет, они тогда даже как-то вышли на лесоповал, в едином, так сказать, порыве – в помощь народному хозяйству. Только вот рационализация процесса меткой стрельбой фугасами по корням деревьев закончилась лишь тем, что из спичек построили очень красивый павильон на ВДНХ – потому что больше ни для чего добытая таким образом древесина уже не годилась.
– И ничего смешного! – оборвал их полковник. – Весело им! Почему от вас даже милиция шарахается, а? Все дела сразу ко мне несёт! И ладно бы со зла, так вы добро причиняете так, что дивизия СС рядом не стояла по сопутствующим разрушениям! Кто в добровольном народном патруле искал хулиганов так, что их не посадили даже, а до сих пор вылечить не могут? Они седые после ваших трюков, от женщин в угол палаты забиваются и под себя ходят! Матильда, я к вам обращаюсь! Серьёзная женщина, классово близкий элемент, из рабочего народа, а никакой гражданской сознательности! Зачем было механизатору Попову на его шкуре показывать, как немецкие окопы с проворота вместе с краутами закапываются, он же, дурак, с честными намерениями знакомиться лез! Кулёк ирисок купил, идиот...
– Он их запил, guv, – с мощным, как полный рот овсянки, британским акцентом пояснила Матильда. – Для bloody храбрости. И руки полез распускать, cocksucker...
– Ну так можно же было вежливо! Корректно! С пониманием разницы и весовой категории! Без этого вашего... Дьеппского рейда!
Матильда покраснела. Сознаваться, что до принятия скотского облика механизатор показался ей очень даже mighty good fellow, а потом она как-то незаметно увлеклась, и допивали они примерно на равных, танку с тяжёлым дефицитом семейной и личной жизни не хотелось.
– Потом, товарищи немцы. Эта ваша история с живой природой, чтоб ей пусто было. Я понимаю, что у вас послевоенный синдром, но заяц – это садовый вредитель! Колхоз уже в голос стонет, что никакого плана с капустой и морковкой не будет, пока эти бандеровцы косоглазые в полях рыщут, все без премии куковать будут, на сто рублей голыми!
Кто вас учил, вообще, что тут заповедник и охотничью команду нужно с табличкой на шее «я убивал зайчиков» гнать прыжками в сторону лесничества, по буеракам которые вокруг пионерлагеря вы же сами и наворотили?
Уважаемые люди, специалисты, лесхоз с отличием заканчивали, а вместо этого сутки гуськом скакали, чуть ли не под обстрелом. В партизанах они такого не видели, чего вы, панцерваффе недобитые, им устроили! Ну, спросили вы о зайчиках у пионеров, нашли у кого спрашивать, они в своём городе зайчика только в школьном уголке и видели, сволочь откормленную, конечно, им зайчика жалко, вдруг у него морда поперёк себя не в их смену от пережора треснет! Ну допустим! Но можно же просто обезвредить и привести для суда, без этих ваших массовых разрушений и завязанных узлом на шее ружей?
– А они без массовых не умеют, – заржали советские танки. – Старые дрожжи не ржавеют!
Немцы смутились и неубедительно проскрежетали траками подошв по бетону плаца. Уважение к властям было прошито в них с рождения. А признаваться, что зайчиков им жалко любых, пусть даже и вредителей, причём куда больше людей, панцеры благоразумно опасались. У них и так с людьми как-то нехорошо получилось.
– Вот чья бы корова мычала! – взорвался полковник и тут же задохнулся. От упоминания коровы снова принялись несерьёзно ржать БТ-5 и чех. Полковник выудил цветастый платок из кармана и устало вытер мокрый от пота лоб.
– А подружек с чертёжного провожать, чтобы к ним поменьше на улицах приставали, чья идея была, а? У них, может, единственная надежда в жизни с такой работой, на улицах мужика интересного повстречать. Кто с криком «я знаю, я знаю, это наверняка хулиган!» прикрутил доцента Мартыненко арматурой к забору кладбища и вернулся за ним с целым нарядом милиции, а? Он был надеждой советского программирования, а теперь в художники пошёл, греческих пидерастов рисует, на еврейке женился, того и гляди, в оплот мирового сионизма фурнёт! Вы советские штурмовые самоходки или агенты мирового сионизма, я не понял, вообще?
– Да ладно, что мы, в Израиле не были никогда, что ли? – переглянулись между собой несколько советских машин. – Люди как люди. Погода хорошая. Море, опять же.
Немцы и американцы согласно закивали. Израиль у танков слыл очень популярным и культурным местом. На того, кто ни разу там не повоевал, косились, а порой тихо пытались узнать, не случилось ли у него чего. А то, может быть, помочь чем надо?
– Вы мне этот ваш технократский интернационализм бросьте! – заявил им полковник. – Хулиганите вы, а отдуваться каждый раз мне. У особиста нашего печень скоро треснет ваши залёты считать. Так и напишут безутешные друзья и родственники на его могиле, что товарищ Малиновский пал в неравной борьбе с танками противника!
– Это ничего, – сказал Леопард. – Главное, чтобы памятник на могиле поставили не по эскизу покойного.
В этот раз обидно заржали уже все танки разом. Трогательную любовь особиста к художественным искусствам отягощало столь же трогательное отсутствие художественного образования. В комплекте с избытком свободного времени и упорством результат получался убойнейший.
– И не дай бог! – грозно добавил полковник, – Не дай бог кто-то из вас решит ему помогать учиться рисовать! Нам ещё за вашу стенгазету до сих пор икается!
На этот раз смутился уже Т-35. Стенгазета у танка вышла прекрасная. Как учили. С клеймением упадочной сущности загнивающего мирового империализма, разоблачением происков вражеских шпионов, перерисованными от руки по разметке в масштабную клетку фотографиями космонавтов, и здоровенным хвалебным панегириком в адрес товарища Сталина. Конфетка просто, а не стенгазета. И никто её даже не замечал... до визита товарища Хрущёва.
Каким чудом на вооружении страны из бронетехники после этого не остались только ядерные ракеты и автомат Калашникова, не понимал вообще никто. А оформлять любую художественную самодеятельность танкам после этого запретили. Во избежание.
– Всё, – полковник вздохнул. – Сил моих больше нет вам на нервы тошнить. Сдохну я тут с вами на рабочем посту, так под жалобами и похоронят! Разойтись, свободны!
Танки подавленно расходились. Было им действительно как-то не по себе. Всё, что они делали, они делали ради людей. Делали как умели, и очень старались. Но почему-то чаще всего их помощь выглядела так, что никакой медведь с его пресловутой фирменной услугой и рядом не стоял.
Полковник столь же подавленно смотрел им вслед. Танки полковник любил. Жизнь без них представлял себе довольно условно. Жена и дети этой любви тем более не мешали – одна давно ушла, другие уже давно выросли. Но почему-то ему ни в какую не удавалось доказать машинам, что война и мир вполне могут уживаться отдельно друг от друга – и гражданские проблемы вполне можно решать без ковровых бомбардировок и массовых разрушений.
Наконец, посреди опустевшего плаца остались лишь трое. Сам полковник. ИС-2 с его вечной, как у Сталина, трубкой в зубах. И француженка R-35.
– Mon colonel, – с каким-то совершенно эстрадным прононсом начала она. – Разрешите обратиться?
– Ну тебе ещё чего, Реношка? – устало вздохнул полковник.
Француженка стеснительно водила по ладони пальцем.
– Лев Израилевич, тут видите какое дело... – вполголоса начал ИС-2. – Мы у особиста на днях ваше досье с ребятами... одолжили.
Полковник охренел.
Привык он уже ко всему, но такое будничное признание контингента в решении немного поиграть в Штирлица не ожидал никак. И тем более от кого! ИС-2 на общем фоне выглядел одним из самых уравновешенных и спокойных танков, как-никак, имя обязывало, и тут вдруг такое!
– А... – просипел он в попытках ответить танку. – Э...
– Не волнуйтесь, Лев Израилевич, он тогда устал, – пояснил танк, – Очень. И спал. А мы всё на место положили.
– И чего ж вы там, вычитали, Максы Отто фон Исаевы? – ядовито спросил полковник. – Такого, что я сам о себе не знаю?
– Скажи ему уже, а то ведь так и будет кругами ходить, – положил руку на плечо француженки ИС-2
– Яд ла Ширьон, товарищ полковник, – тихо сказала R-35.
– Что-о? – контуженным слонопотамом взревел полковник. – Какой ещё яд?
– Не яд, – поправил его ИС-2. – Яд ла Ширьон. Музей в Латруне.
– Какой ещё музей? В каком ещё Латруне? Моё дело здесь при чём? – вся растерянность полковника целиком отразилась на его лице. Он совершенно искренне не понимал, чего же от него хотят два танка.
– Это полицейский участок такой, – сказала француженка. – Бывший. Рядом с Иерусалимом, там автобусом минут двадцать. Меня там у них в экспозицию поставили. А недавно туда ваш брат приезжал. Со школьниками своими. На экскурсию. Говорит, ещё приедет. Его в сорок четвёртом американцы в море подобрать успели.
– Живой, – полковник натурально побледнел. – Поверить не могу! Тридцать лет! Тридцать лет с прицепом, и живой! Ты это всерьёз? Это правда он вообще?
– Вас трудно перепутать, – хихикнула француженка. – Особенно когда вы кричите. У него контингент тоже... проблемный.
– С ума сойти, – повторил вполголоса полковник. – Живой, а? Ну спасибо вам, товарищи! Ну, спасибо! Я...
– Товарищ полковник, – ИС-2 чуть придержал уже целеустремлённо шагавшего куда-то полковника. – Мы ещё не закончили.
– Да что вам ещё надо-то? – спросил тот.
– В общем, товарищ полковник, – R-35 застенчиво провела руками по фигуре под бронетанковым комбинезоном. – Я тут от себя один экспонат оставлю, а с вами туда фурну. На недельку. А потом обратно. Ребята прикроют. С братом вашим мы поговорили уже, он встретит. На пляж съездите, позагораете.
– Да вы спятили, товарищи бронетехника! – оторопело сказал полковник. Затем посмотрел на ИС-2, на Реношку, и понял: нет, те всерьёз.
– Вы хоть понимаете, что вы мне предлагаете, товарищи бронетехника? – спросил он.
– Понимаем, – кивнули танки.
– И?
– И да и чёрт с ним, – подмигнул ИС-2. – Езжайте, Лев Израилевич. Мы прикроем.
– Завтра, – сказал полковник. В шесть утра. Из ангара. И чтоб экспонат оставила в лучшем виде, чтобы ни одна сволочь лысая не прикопалась, что не так стоит. Даже Хрущёв!
– Oui, mon colonel! – улыбнулась француженка. – А почему не сейчас?
– Почему? – нехорошо улыбнулся полковник. – Да потому! Есть у меня тут один... незаконченный разговор.
КВ-первый растерянно смотрел на стопку бумаг на столе.
– Неразобранные дела я тебе оставил, – последний инструктаж перед отбытием у полковника оказался удивительно кратким. – Неделя сроку тебе. Приведёшь там в порядок. И смотри у меня!
После чего выкрикнул «поехали», кое-как утрамбовал себя в люк уже перекинувшейся в танк Реношки и отбыл. Без шума, пыли и любых спецэффектов – просто на месте R-35 осталась свежевымытая и абсолютно безжизненная коробка бронекорпуса, чуть неровно поставленная на исцарапанном бетоне.
Тогда, в ангаре, Первый себе представлял работу довольно простой. У полковника она получалась будто сама по себе – проблемы расточались в небытии примерно с той же скоростью, что и появлялись, оставляя лишь звон в ушах и шедевры военной прикладной словесности.
Теперь же танк болезненно остро понял, что далеко не всегда знает, с какой стороны браться за решение очередного вопроса – а товарищи по оружию вовсе не торопились меняться.
– Первый! – грохнула дверь. На пороге стоял Т-34, весь какой-то взмыленный и взъерошенный. – Там! Сейчас! К нам!
– Ну? – спросил КВ-1 уже не ожидая ничего хорошего.
– Какая-то «Армата времени» из будущего фурнула! Аж траки горят! С какой-то Юлей! Говорит, что она панцер-объективист, и хочет собрать уникальный фольклорный материал!
– А в чём проблема-то? – в последней надежде услышать что-то относительно безобидное спросил Первый.
– Она тот фольклорный материал у КВ-2 собирает! Ты представляешь, чего он двоим красивым девчонкам расскажет, когда те его ни капли не стесняются? Мы же перед коммунистическим грядущим никогда в жизни не отмоемся!
КВ-1 с грохотом вылетел из-за стола и молча бросился вслед за средним танком.
До возвращения полковника Льва Израилевича Непраздных из далёкого Израиля оставались ещё семь невыносимо долгих рабочих дней...