Нет денег - нет революции
текст который был написан в самом начале ФБ, и в целом писался чисто "что бы рейтинг был"
18+
Радушная Индия 18+
Название: Радушная Индия
Часть канона: ориджинал
Автор: fandom Victorian 2017 (я)
Бета: fandom Victorian 2017
Размер: мини, 2592 слова
Персонажи: НМП
Категория: джен
Жанр: драма, солдатские байки
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: старый вояка рассказывает новобранцам, что их ждет в Индии. Особенно ему удаются описания встреч с тугами
Примечание/Предупреждения: графическое описание насилия. Солдаты много матерятся
Для голосования: #. fandom Victorian 2017 - "Радушная Индия"
— Да уберите вы уже этого припадочного, в джентльменском клубе девки покрепче нервами!
Рассказчик обвел взглядом бледных молодых офицеров:
— Ну, что, вам еще интересны мои сказки?
Лейтенанты королевской гвардии, судя по всему, хотели слиться с зелеными обоями, старательно придавая себе нужный оттенок. Финн довольно покивал, оглядывая собрание, после чего продолжил:
— Значит, дело было недалеко от Ришикеша. Караван, который шел к нам в гарнизон, попал как кур в ощип: сперва напоролись в джунглях на тугов, еле отбились! Они уже после этого везли к нам восемь трупов, эти ублюдки на редкость ловкие со своими желтыми платками. Сперва они прикидываются милыми местными, которые просят защиты от бандитов, и идут с вами, а потом, ночью, ловкий удар — и ты понимаешь, как платок, желтый, шелковый блядский платок, что там есть у каждого второго засранца чуть побогаче, захлестывается вокруг твоей шеи. Они зашивают в край платка пару монет, чтобы летел лучше — и вот ты уже не можешь вдохнуть, а рядом корчатся такие же несчастные, как ты. Причем бесполезно втыкать штык под ребро такому громиле: он умрет, но задушит. Все равно, первое, что ты делаешь — это xватаешься за платок, и ты труп! Руки у них, что у наших лонгхендов. На этих тугах можно пахать, заместо волов, но лучше уж сразу нахуй прирезать, пока они тебя не придушили.
Так вот, засадишь ты ему нож в брюхо, и пока помираешь, будешь чувствовать, как его кишки текут по твоей спине — вместе со всем тем дерьмом, которое в них скопилось, с кровью и прочим ливером. Но это только если пошерудишь ножом внутри, иначе стекать сзади по мундиру будут только говно и кишки. Но так делают редко: обычно идиоты сразу хватаются за платок.
Финн подскочил, выхватил откуда-то из-за пазухи платок и ловким движением накинул старшему лейтенанту на шею. Рванув на себя, он крутанул кистями, и платок стал затягиваться. Лейтенант схватился за платок: он стал задыхаться, но пальцы лишь беспoмощно скользили по желтому шелку, который все сильнее затягивался на его шее. Лицо лейтенанта покраснело, он принялся хрипеть и почти потерял сознание, когда хватка ослабла, и Финн, отскочив, кинул платок на стол. Один из краев платка негромко стукнул, наверное, теми самыми монетами.
— Плесните курсанту. Не ссы, дворняжка, я тебя убивать бы не стал, а вот туги, эти черномазые ублюдки, уже придушили бы в два движения. Так вот, когда такая хуйня случается, надо не за платок хвататься, а за что-нибудь тяжелое — и ебашить наотмашь назад, метя в голову, которая за тобой. Присесть, крутануться, ослабить платок, а лучше оставить себе вот такой вот шрамчик.
Финн оттянул высокий воротник и показал уродливо заживший шрам, который шел наискосок от ключицы к затылку.
— Причин на это две: этим калиебам нельзя проливать кровь во время убийства. Даже если ты сдохнешь, то на стол к этой ебнутой черной богине не попадешь. Положено, чтобы она выпустила из тебя всю кровь сама, отправив твой безмозглый череп себе в пизду на ожерелья. Ну, и еще этим ты перебьешь платок, а это уже твой шанс: тут уж вгоняй нож — с разворота коротким в корпус. Это если у тебя, как у умного, нож всегда с собой, ну! А в Индии, да и не только в ней, нож — твой кормилец, поилец и спаситель, а не интендант. Твой нож всегда с тобой.
Финн еще раз достал свой небольшой нож с рукояткой из черного дерева, отполированной до блеска мозолистыми пальцами, с острым лезвием, широким обухом и доликом. Лезвие было с полторы ладони, нож был неуставным, но что-то подсказывало молодым людям: чтобы отобрать у этого хренова ирландца нож, его надо сперва порешить, а пока они с ножом вместе в ближнем бою, это не так просто.
— Когда я впервые встрял в такое, меня спас Генри, наш сержант. Он еще и в Африке послужить успел, но как-то летом слег с лихорадкой и теперь удобряет индийскую землю. Ну вот, в ту ночь наш шустрый Генри как знал, устроившись спать спиной к стене фургона. Как началось, он — а он всегда в полглаза спал — вскочил, подхватился, порешил одного туга топором, раскроив тому башку обухом от темечка до грудины. Молодецкий удар! Мозги у черномазого так и брызнули! Эта свинья потом от тента долго не отстирывалась, до самого сезона дождей, пока вода с неба наконец не смыла все дерьмо. Так вот, одному Генри раскроил череп, а тому, что напал на меня, всадил штык. Подскочил и всадил свой хренов штык прямо поверх моей башки! Я потом глянул: Генри штык вогнал в самое темечко, на все шесть пальцев. Ну, там уже проще пошло: они только трех придушили. Мы же тоже не лыком шиты, дали им прикурить. А тем трем парням шеи сломали, одному лейтенантику, навроде тебя, — Финн указал на стройного бледного лейтенанта, — и двум рядовым. Я слышал, как скользит шелк по моей шее, и как ломается шея у соседа: с таким противным звуком, прям бррррр, но очень отчетливо. Слышно, как позвонки начинают смещаться и хрустеть, а потом тело кулем повисает, но еще дрыгается. Хуже, если недоломали. Лежит такое: глаза живые, остальное еще дергается, но это уже труп. Голову ему чуть повернул, и все — живчик в повозку под груз. Если ехать недалеко, там довольствие земляное выделят, а если далеко, тот тут прикопают. Потом потроха местные трупоеды по джунглям пораскидают, порастащат, а их там много: от жуков до крыс размером с руку.
Лейтенант, на которого показал Финн, опирался на сетку, пытаясь сделать вид, что ему интересно, хотя рассказ ирландца его совершенно не беспокоит. Первое было правдой, второе не очень, впрочем, остальные в помещении уже наслушались всякого и успели побывать в его шкуре. Тем паче, что капитан велел им слушать и мотать на яйца, пока усов нет. А как вырастут усы — не забыть на них перемотать.
— Короче, караван, который вез к нам припасы, сперва попал к тугам. Еле отбились, десяток человек без малого потеряли. Дальше, в горах, они попали в засаду: ебаные горцы поджидали их по бокам ущелья. Их командующий — мудло молодое, вам под стать — велел идти по дорогам, а в дозор выслал всего одного долбоеба. Ну, с дозорным все ясно: ему головенку отрезали, он пискнуть не успел. А вот идти бы им стоило не по дороге, а по склону. Может, оно и медленнее, но живее бы были. Это ружье — им еще мой прадед воевал. Если пуля из него попадет кому в голову, голова разлетится так, что все вокруг окажутся по уши в мозгах того бедняги. Там пуля — с орех и летит медленно. При попадании разлетается вдребезги. Ну да, если уж кому-то хватило дурости пойти служить Ее Величеству, этому горе-солдату хоть раз в жизни следует пораскинуть мозгами! Лучше бы она попала в башку тому зеленому долбоебу из академии, который приказал им топать по дороге! Ну, этот таки получил свое: подхватил заражение крови. Его там какой-то пуштун пырнул дерьмовым ножиком — сделанным из дерьма и в каком только дерьме с тех пор не побывавшим. Вот так из трех десятков парней до нас дошло шестеро. В общем, вместо смены прислали нам подыхающего от боли, гноя и горячки лейтеху и шестерых обосравшихся от страха солдатиков. Ну, делать нечего, хоть припасы привезли...
Финн обвел взглядом аудиторию.
— Через месяц к нам пришел цельный батальон. Ребята застали нас всех заросших: всех, кто выжил, а это далеко не все. Наши местных за милю к себе не подпускали, если там вдруг больше, чем двое-трое. Ну, ничего, посмотрели они на нас и передали приказ. Tак и так, королева и губернатор просят довести до нашего сведения, что Её Величество конкретно заебалось слушать про тугов, а его Светлость — терять людей.
Где надыбать тугов, им кто-то шепнул, так что нам следует оставить взвод и надрать задницы этим членососам. Ну, и понеслось. Пуштуны ни в жисть не полезут, если увидят много солдат: это вам не фузи-вузи, которые выскакивают из-под земли и тычут тебя копьем под ребро. Ты потом, понятное дело, загибаешься от грязи и раны. Но уж если выжил, то вообще хворь не берет. Проверял по Африке, мы там с Генри познакомились, с сержантом моим.
Короче, к батальону на марше по склонам эти ссыкуны горные даже близко не подползали, тишь да гладь. А как лес пошел, так нас, старожилов, в разъезд и выслали. Я там себе этот шрамчик подправил второй раз. Шли мы, значит, пешим по конному, да проглядели. Посыпались ублюдки на нас, как горох из мешка. Мы дали первый залп, потом второй, тут на меня сверху напрыгнули, и вот такой же платочек по моей шейке скользит. Ну, я сперва ножом назад и раз-раз провел. Чувствую, ну достал же, хорошо достал! А этот выродок будто не знает, что крышка ему, знай себе тянет. Ну, я и того... — Финн лихо махнул ножом около шеи. Чуть ближе, и он бы перерезал себе артерию, но лезвие даже не зацепило кожу.
— Там, ясное дело, не так аккуратно вышло, но ничего, попортил, блядь, индусу платочек. Разворачиваюсь, картинка маслом: у индуса ебальник перекошенный, в руках платок, из пуза кровища, а под ногами уже кишки — да с червями, будто они прямо в нем и жили, и пена изо рта! По еблищу синие полосы, он заорал чего-то, ну, я ему с кулака и зарядил. Краем глаза смотрю, не один я такой когтистый, но на Билли этих тугов штук десять наскочило. Я одному ножом в печень, второму хлабысь сверху в шею, вот так, — Финн рукой без ножа ударил в основание шеи слева одному из повернувшихся к нему молодых курсантов. Тот вздрогнул и выронил стакан с пуншем.
— Да-да он так же обосрался, Билли отпустил. Дальше пошло веселье: коли, руби, стреляй — если есть из чего. Думал — все, кирдык нам, числом задавят. На наше счастье, с батальоном шло два взвода сикхов. Они такие ребята: хлебом не корми — дай подраться. Сами здоровенные, лошадь поднять могут! Ну, они долго думать не стали, налетели со своими шашками кривыми. Орут что-то на своей тарабарщине, но соображают: «Kто не по форме, тот козел». Короче, мы со взвода никого не потеряли, так, запыхались малость: ну, так мы до этого восемь месяцев тренировались на пуштунах, раджах и прочем мусоре. Стали каменные, как те львы из Персии. Сикхи посмотрели: «Вы ребята бравые, думали, уже никого не застанем, а вы так, употели малость, но ниче, все живы, хоть и помятые, молодцом». Я вам скажу так, зелень полевая. Коли вам такое сикх говорит, то так оно и есть: они же ножик в руки берут раньше, чем мамкину сиську. Будь у них стволы получше, так черт его знает, может, и не просрали бы они нам тогда давно. Когда Индию занимали. Ай, нахуй!
— А вы не преувеличиваете свои подвиги? — подал голос рослый англичанин. Он был выше рыжего Финна на голову, с аристократическими замашками и менее бледный, чем остальные.
— А ты, пиздюк дворянский, не слишком много о себе думаешь? — Финн махнул рукой, в которой был зажат стакан с виски. Виски не пролилось, а около головы англичанина зазвенел воткнутый в стену небольшой штырь. Долю секунды спустя рядом с побледневшим англичанином, почти оцарапав ему ухо, воткнулся столовый нож, запущенный тем же ушлым ирландцем.
— Ваш майор мне обязан жизнью, как и еще кое-кто из высокородных. Им хочется, чтобы ваша задница вернулась домой своим ходом, и чтобы руки-ноги вокруг нее были где положено. Потому я с вами, мудозвонами, и говорю. Я в Индии и Африке пятнадцать лет отбродил. И, спасибо, насмотрелся. Так что говорю доходчиво. Все понятно, или кому-то еще чего растолковать?
Все отрицательно помотали головами: руку Финна некоторые уже почувствовали на себе в рукопашной. Слушатели, конечно, не верили, что им такое пригодится, но раз старший по званию велел терпеть, слушать и внимать каждому слову, то что им еще оставалось! Финн опрокинул в себя стакан чистого виски, на который при его доходах денег вряд ли бы хватило даже пробку понюхать, и продолжил:
— Короче, подобрались мы к деревне. Смотрим, у них дома из тростника, палок, говна и ссанины из портков этих выблядков. А храм из камня и весь в таких страхоебищах многоруких, что, если ночью такое привидится, ссаться будешь до конца жизни. На верхушке Кали — так они эту бабу многорукую зовут, которая их покровительница типа. Там этих многоручек — хер ногу сломает, пока разберешься. Короче, это все она, но ровно наоборот: эта, мол хочет, чтобы та ей людей душила, но, типа, если переоделась — то ниче, нормально! Плодородие, чтобы бабы лучше рожали. Короче, в деревне как у людей вроде.
Ну, и жители вроде обычные: есть победнее, есть и побогаче, но ничем не выделяются. Все тихо, даже неприкасаемых в деревне вроде незаметно. Мы и рванули вперед. A хули делать: они наш взвод чуть не задушили весь, у сикхов к ним свои счеты. Влетаем в деревню. Паника — кто-то в дом побежал, кто-то с мечом выскочил. Наше дело простое, руби-стреляй, плевать, кто перед тобой. Если выживет хоть один, потом расплодятся, как тараканы, как и не чистил ничего. Кровь, крики, дома подожгли, оттуда народ валит. Вот смотрел же, вроде никого не было, а тут ррраз, человек пять на тебя выбегают, первые мужики с мечами, потом бабы да дети, и все тебя пришибить пытаются кто вилами, кто пулей... Тут я вам подробно рассказывать не стану, тут все так, по мелочи, такое вы и сами увидите. Но запомните, молокососы — никакой пощады! Особенно если тебя попытались придушить: не прибьешь сразу, он за тобой ходить будет. Обернуться не успеешь — отдашь богу душу от платочка. Они если и отстанут, то только от мертвого. Всякое случалось, бывало, что и через год-два доставали.
Финн отпил прямо из бутылки и удовлетворенно рыгнул.
В это время вошел майор. Молодые офицеры вскочили с мест и попытались, несмотря на свое состояние, встать по стойке смирно. Майор Деренс махнул рукой в знак того, что можно без церемоний, пробурчав: — Вольно, я не по службе.
Подойдя к Финну, он сел с ним за стол, отхлебнул из бутылки. Посмотрел на разложенное на столе, потом на Финна, тот каждый раз демонстрировал что-то новенькое из арсенала, которым разжился во время службы.
— Ладно, капрал, отпусти их на сегодня — ты их знатно застращал.
— Твои солдаты, Джим, тебе и отпускать.
— Господа офицеры, подумайте над тем, что вам рассказывал наш доблестный сержант. Может, он грубоват, но знает об Индии и Африке больше, чем все ваши библиотекари вместе взятые. Что он говорит — так и есть на деле. Все свободны.
Когда офицеры ушли, он вопросительно посмотрел на Финна. Невысокий ирландец кивнул, а потом достал тряпицу со следами крови. Майор взял ее, развернул, хмыкнул и вопросительно поднял бровь. Смотревший в огонь Финн махнул рукой в сторону шторы. Небольшой штифт, заостренный с двух сторон, куда-то воткнулся, но не со стуком, как в стену, и не со звоном разбитого стекла. Он пробил штору и остался в ней висеть, вокруг же начало расплываться темное пятно. Сержант, не глядя, пальнул в окно из пневматического пистолета. С тихим звоном окно раскололось в одной из нижних небольших секций. Майор отреагировал, махнув наотмашь с разворотом за себя. Штора качнулась. Смуглый мужчина, под два метра ростом, смотрел на майора широко распахнутыми глазами. В руке он сжимал приготовленный для замаха желтый платок с зашитым в нижний конец небольшим грузом серебряных монет — для утяжеления. Сабля вошла ему между ребер, и только теперь туг, еще пытавшийся по инерции подойти к жертве, все же остановился и кровавым мешком принялся оседать на пол.
— Ну, что, вот теперь все. Что-то они запоздали...
— Не буду делать предположений почему. Спасибо тебе! Если тебя все устраивает, я бы предпочел, чтобы ты так и остался здесь работать с сохранением жалования и содержания. В конце концов, по мне лучше, если не слишком стойких вынесут от тебя, чем они грохнутся в обморок после первой же драки там... Или во время...
— Меня тоже все устраивает. Так что по рукам. Извини за испачканную стенку, он был наглым.
Майор посмотрел в ту сторону куда кивнул сержант, протер салфеткой шпагу и хмыкнул:
— Скажешь, кто — вычту из его довольствия.
На том и порешили. Они сидели и смотрели в камин. Не выдержав тяжести повисшего на ней трупа, плотная зеленая штора за их спиной обвалилась, и стержень еще глубже вошел в тело душителя. За окном кто-то обнаружил тело, подняв тревогу. Два ветерана колониальных войн смотрели в огонь и думали о... Впрочем, думали они о своей молодости и не слишком гостеприимных местах в Индии и Африке.
18+
Радушная Индия 18+
Название: Радушная Индия
Часть канона: ориджинал
Автор: fandom Victorian 2017 (я)
Бета: fandom Victorian 2017
Размер: мини, 2592 слова
Персонажи: НМП
Категория: джен
Жанр: драма, солдатские байки
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: старый вояка рассказывает новобранцам, что их ждет в Индии. Особенно ему удаются описания встреч с тугами
Примечание/Предупреждения: графическое описание насилия. Солдаты много матерятся
Для голосования: #. fandom Victorian 2017 - "Радушная Индия"
— Да уберите вы уже этого припадочного, в джентльменском клубе девки покрепче нервами!
Рассказчик обвел взглядом бледных молодых офицеров:
— Ну, что, вам еще интересны мои сказки?
Лейтенанты королевской гвардии, судя по всему, хотели слиться с зелеными обоями, старательно придавая себе нужный оттенок. Финн довольно покивал, оглядывая собрание, после чего продолжил:
— Значит, дело было недалеко от Ришикеша. Караван, который шел к нам в гарнизон, попал как кур в ощип: сперва напоролись в джунглях на тугов, еле отбились! Они уже после этого везли к нам восемь трупов, эти ублюдки на редкость ловкие со своими желтыми платками. Сперва они прикидываются милыми местными, которые просят защиты от бандитов, и идут с вами, а потом, ночью, ловкий удар — и ты понимаешь, как платок, желтый, шелковый блядский платок, что там есть у каждого второго засранца чуть побогаче, захлестывается вокруг твоей шеи. Они зашивают в край платка пару монет, чтобы летел лучше — и вот ты уже не можешь вдохнуть, а рядом корчатся такие же несчастные, как ты. Причем бесполезно втыкать штык под ребро такому громиле: он умрет, но задушит. Все равно, первое, что ты делаешь — это xватаешься за платок, и ты труп! Руки у них, что у наших лонгхендов. На этих тугах можно пахать, заместо волов, но лучше уж сразу нахуй прирезать, пока они тебя не придушили.
Так вот, засадишь ты ему нож в брюхо, и пока помираешь, будешь чувствовать, как его кишки текут по твоей спине — вместе со всем тем дерьмом, которое в них скопилось, с кровью и прочим ливером. Но это только если пошерудишь ножом внутри, иначе стекать сзади по мундиру будут только говно и кишки. Но так делают редко: обычно идиоты сразу хватаются за платок.
Финн подскочил, выхватил откуда-то из-за пазухи платок и ловким движением накинул старшему лейтенанту на шею. Рванув на себя, он крутанул кистями, и платок стал затягиваться. Лейтенант схватился за платок: он стал задыхаться, но пальцы лишь беспoмощно скользили по желтому шелку, который все сильнее затягивался на его шее. Лицо лейтенанта покраснело, он принялся хрипеть и почти потерял сознание, когда хватка ослабла, и Финн, отскочив, кинул платок на стол. Один из краев платка негромко стукнул, наверное, теми самыми монетами.
— Плесните курсанту. Не ссы, дворняжка, я тебя убивать бы не стал, а вот туги, эти черномазые ублюдки, уже придушили бы в два движения. Так вот, когда такая хуйня случается, надо не за платок хвататься, а за что-нибудь тяжелое — и ебашить наотмашь назад, метя в голову, которая за тобой. Присесть, крутануться, ослабить платок, а лучше оставить себе вот такой вот шрамчик.
Финн оттянул высокий воротник и показал уродливо заживший шрам, который шел наискосок от ключицы к затылку.
— Причин на это две: этим калиебам нельзя проливать кровь во время убийства. Даже если ты сдохнешь, то на стол к этой ебнутой черной богине не попадешь. Положено, чтобы она выпустила из тебя всю кровь сама, отправив твой безмозглый череп себе в пизду на ожерелья. Ну, и еще этим ты перебьешь платок, а это уже твой шанс: тут уж вгоняй нож — с разворота коротким в корпус. Это если у тебя, как у умного, нож всегда с собой, ну! А в Индии, да и не только в ней, нож — твой кормилец, поилец и спаситель, а не интендант. Твой нож всегда с тобой.
Финн еще раз достал свой небольшой нож с рукояткой из черного дерева, отполированной до блеска мозолистыми пальцами, с острым лезвием, широким обухом и доликом. Лезвие было с полторы ладони, нож был неуставным, но что-то подсказывало молодым людям: чтобы отобрать у этого хренова ирландца нож, его надо сперва порешить, а пока они с ножом вместе в ближнем бою, это не так просто.
— Когда я впервые встрял в такое, меня спас Генри, наш сержант. Он еще и в Африке послужить успел, но как-то летом слег с лихорадкой и теперь удобряет индийскую землю. Ну вот, в ту ночь наш шустрый Генри как знал, устроившись спать спиной к стене фургона. Как началось, он — а он всегда в полглаза спал — вскочил, подхватился, порешил одного туга топором, раскроив тому башку обухом от темечка до грудины. Молодецкий удар! Мозги у черномазого так и брызнули! Эта свинья потом от тента долго не отстирывалась, до самого сезона дождей, пока вода с неба наконец не смыла все дерьмо. Так вот, одному Генри раскроил череп, а тому, что напал на меня, всадил штык. Подскочил и всадил свой хренов штык прямо поверх моей башки! Я потом глянул: Генри штык вогнал в самое темечко, на все шесть пальцев. Ну, там уже проще пошло: они только трех придушили. Мы же тоже не лыком шиты, дали им прикурить. А тем трем парням шеи сломали, одному лейтенантику, навроде тебя, — Финн указал на стройного бледного лейтенанта, — и двум рядовым. Я слышал, как скользит шелк по моей шее, и как ломается шея у соседа: с таким противным звуком, прям бррррр, но очень отчетливо. Слышно, как позвонки начинают смещаться и хрустеть, а потом тело кулем повисает, но еще дрыгается. Хуже, если недоломали. Лежит такое: глаза живые, остальное еще дергается, но это уже труп. Голову ему чуть повернул, и все — живчик в повозку под груз. Если ехать недалеко, там довольствие земляное выделят, а если далеко, тот тут прикопают. Потом потроха местные трупоеды по джунглям пораскидают, порастащат, а их там много: от жуков до крыс размером с руку.
Лейтенант, на которого показал Финн, опирался на сетку, пытаясь сделать вид, что ему интересно, хотя рассказ ирландца его совершенно не беспокоит. Первое было правдой, второе не очень, впрочем, остальные в помещении уже наслушались всякого и успели побывать в его шкуре. Тем паче, что капитан велел им слушать и мотать на яйца, пока усов нет. А как вырастут усы — не забыть на них перемотать.
— Короче, караван, который вез к нам припасы, сперва попал к тугам. Еле отбились, десяток человек без малого потеряли. Дальше, в горах, они попали в засаду: ебаные горцы поджидали их по бокам ущелья. Их командующий — мудло молодое, вам под стать — велел идти по дорогам, а в дозор выслал всего одного долбоеба. Ну, с дозорным все ясно: ему головенку отрезали, он пискнуть не успел. А вот идти бы им стоило не по дороге, а по склону. Может, оно и медленнее, но живее бы были. Это ружье — им еще мой прадед воевал. Если пуля из него попадет кому в голову, голова разлетится так, что все вокруг окажутся по уши в мозгах того бедняги. Там пуля — с орех и летит медленно. При попадании разлетается вдребезги. Ну да, если уж кому-то хватило дурости пойти служить Ее Величеству, этому горе-солдату хоть раз в жизни следует пораскинуть мозгами! Лучше бы она попала в башку тому зеленому долбоебу из академии, который приказал им топать по дороге! Ну, этот таки получил свое: подхватил заражение крови. Его там какой-то пуштун пырнул дерьмовым ножиком — сделанным из дерьма и в каком только дерьме с тех пор не побывавшим. Вот так из трех десятков парней до нас дошло шестеро. В общем, вместо смены прислали нам подыхающего от боли, гноя и горячки лейтеху и шестерых обосравшихся от страха солдатиков. Ну, делать нечего, хоть припасы привезли...
Финн обвел взглядом аудиторию.
— Через месяц к нам пришел цельный батальон. Ребята застали нас всех заросших: всех, кто выжил, а это далеко не все. Наши местных за милю к себе не подпускали, если там вдруг больше, чем двое-трое. Ну, ничего, посмотрели они на нас и передали приказ. Tак и так, королева и губернатор просят довести до нашего сведения, что Её Величество конкретно заебалось слушать про тугов, а его Светлость — терять людей.
Где надыбать тугов, им кто-то шепнул, так что нам следует оставить взвод и надрать задницы этим членососам. Ну, и понеслось. Пуштуны ни в жисть не полезут, если увидят много солдат: это вам не фузи-вузи, которые выскакивают из-под земли и тычут тебя копьем под ребро. Ты потом, понятное дело, загибаешься от грязи и раны. Но уж если выжил, то вообще хворь не берет. Проверял по Африке, мы там с Генри познакомились, с сержантом моим.
Короче, к батальону на марше по склонам эти ссыкуны горные даже близко не подползали, тишь да гладь. А как лес пошел, так нас, старожилов, в разъезд и выслали. Я там себе этот шрамчик подправил второй раз. Шли мы, значит, пешим по конному, да проглядели. Посыпались ублюдки на нас, как горох из мешка. Мы дали первый залп, потом второй, тут на меня сверху напрыгнули, и вот такой же платочек по моей шейке скользит. Ну, я сперва ножом назад и раз-раз провел. Чувствую, ну достал же, хорошо достал! А этот выродок будто не знает, что крышка ему, знай себе тянет. Ну, я и того... — Финн лихо махнул ножом около шеи. Чуть ближе, и он бы перерезал себе артерию, но лезвие даже не зацепило кожу.
— Там, ясное дело, не так аккуратно вышло, но ничего, попортил, блядь, индусу платочек. Разворачиваюсь, картинка маслом: у индуса ебальник перекошенный, в руках платок, из пуза кровища, а под ногами уже кишки — да с червями, будто они прямо в нем и жили, и пена изо рта! По еблищу синие полосы, он заорал чего-то, ну, я ему с кулака и зарядил. Краем глаза смотрю, не один я такой когтистый, но на Билли этих тугов штук десять наскочило. Я одному ножом в печень, второму хлабысь сверху в шею, вот так, — Финн рукой без ножа ударил в основание шеи слева одному из повернувшихся к нему молодых курсантов. Тот вздрогнул и выронил стакан с пуншем.
— Да-да он так же обосрался, Билли отпустил. Дальше пошло веселье: коли, руби, стреляй — если есть из чего. Думал — все, кирдык нам, числом задавят. На наше счастье, с батальоном шло два взвода сикхов. Они такие ребята: хлебом не корми — дай подраться. Сами здоровенные, лошадь поднять могут! Ну, они долго думать не стали, налетели со своими шашками кривыми. Орут что-то на своей тарабарщине, но соображают: «Kто не по форме, тот козел». Короче, мы со взвода никого не потеряли, так, запыхались малость: ну, так мы до этого восемь месяцев тренировались на пуштунах, раджах и прочем мусоре. Стали каменные, как те львы из Персии. Сикхи посмотрели: «Вы ребята бравые, думали, уже никого не застанем, а вы так, употели малость, но ниче, все живы, хоть и помятые, молодцом». Я вам скажу так, зелень полевая. Коли вам такое сикх говорит, то так оно и есть: они же ножик в руки берут раньше, чем мамкину сиську. Будь у них стволы получше, так черт его знает, может, и не просрали бы они нам тогда давно. Когда Индию занимали. Ай, нахуй!
— А вы не преувеличиваете свои подвиги? — подал голос рослый англичанин. Он был выше рыжего Финна на голову, с аристократическими замашками и менее бледный, чем остальные.
— А ты, пиздюк дворянский, не слишком много о себе думаешь? — Финн махнул рукой, в которой был зажат стакан с виски. Виски не пролилось, а около головы англичанина зазвенел воткнутый в стену небольшой штырь. Долю секунды спустя рядом с побледневшим англичанином, почти оцарапав ему ухо, воткнулся столовый нож, запущенный тем же ушлым ирландцем.
— Ваш майор мне обязан жизнью, как и еще кое-кто из высокородных. Им хочется, чтобы ваша задница вернулась домой своим ходом, и чтобы руки-ноги вокруг нее были где положено. Потому я с вами, мудозвонами, и говорю. Я в Индии и Африке пятнадцать лет отбродил. И, спасибо, насмотрелся. Так что говорю доходчиво. Все понятно, или кому-то еще чего растолковать?
Все отрицательно помотали головами: руку Финна некоторые уже почувствовали на себе в рукопашной. Слушатели, конечно, не верили, что им такое пригодится, но раз старший по званию велел терпеть, слушать и внимать каждому слову, то что им еще оставалось! Финн опрокинул в себя стакан чистого виски, на который при его доходах денег вряд ли бы хватило даже пробку понюхать, и продолжил:
— Короче, подобрались мы к деревне. Смотрим, у них дома из тростника, палок, говна и ссанины из портков этих выблядков. А храм из камня и весь в таких страхоебищах многоруких, что, если ночью такое привидится, ссаться будешь до конца жизни. На верхушке Кали — так они эту бабу многорукую зовут, которая их покровительница типа. Там этих многоручек — хер ногу сломает, пока разберешься. Короче, это все она, но ровно наоборот: эта, мол хочет, чтобы та ей людей душила, но, типа, если переоделась — то ниче, нормально! Плодородие, чтобы бабы лучше рожали. Короче, в деревне как у людей вроде.
Ну, и жители вроде обычные: есть победнее, есть и побогаче, но ничем не выделяются. Все тихо, даже неприкасаемых в деревне вроде незаметно. Мы и рванули вперед. A хули делать: они наш взвод чуть не задушили весь, у сикхов к ним свои счеты. Влетаем в деревню. Паника — кто-то в дом побежал, кто-то с мечом выскочил. Наше дело простое, руби-стреляй, плевать, кто перед тобой. Если выживет хоть один, потом расплодятся, как тараканы, как и не чистил ничего. Кровь, крики, дома подожгли, оттуда народ валит. Вот смотрел же, вроде никого не было, а тут ррраз, человек пять на тебя выбегают, первые мужики с мечами, потом бабы да дети, и все тебя пришибить пытаются кто вилами, кто пулей... Тут я вам подробно рассказывать не стану, тут все так, по мелочи, такое вы и сами увидите. Но запомните, молокососы — никакой пощады! Особенно если тебя попытались придушить: не прибьешь сразу, он за тобой ходить будет. Обернуться не успеешь — отдашь богу душу от платочка. Они если и отстанут, то только от мертвого. Всякое случалось, бывало, что и через год-два доставали.
Финн отпил прямо из бутылки и удовлетворенно рыгнул.
В это время вошел майор. Молодые офицеры вскочили с мест и попытались, несмотря на свое состояние, встать по стойке смирно. Майор Деренс махнул рукой в знак того, что можно без церемоний, пробурчав: — Вольно, я не по службе.
Подойдя к Финну, он сел с ним за стол, отхлебнул из бутылки. Посмотрел на разложенное на столе, потом на Финна, тот каждый раз демонстрировал что-то новенькое из арсенала, которым разжился во время службы.
— Ладно, капрал, отпусти их на сегодня — ты их знатно застращал.
— Твои солдаты, Джим, тебе и отпускать.
— Господа офицеры, подумайте над тем, что вам рассказывал наш доблестный сержант. Может, он грубоват, но знает об Индии и Африке больше, чем все ваши библиотекари вместе взятые. Что он говорит — так и есть на деле. Все свободны.
Когда офицеры ушли, он вопросительно посмотрел на Финна. Невысокий ирландец кивнул, а потом достал тряпицу со следами крови. Майор взял ее, развернул, хмыкнул и вопросительно поднял бровь. Смотревший в огонь Финн махнул рукой в сторону шторы. Небольшой штифт, заостренный с двух сторон, куда-то воткнулся, но не со стуком, как в стену, и не со звоном разбитого стекла. Он пробил штору и остался в ней висеть, вокруг же начало расплываться темное пятно. Сержант, не глядя, пальнул в окно из пневматического пистолета. С тихим звоном окно раскололось в одной из нижних небольших секций. Майор отреагировал, махнув наотмашь с разворотом за себя. Штора качнулась. Смуглый мужчина, под два метра ростом, смотрел на майора широко распахнутыми глазами. В руке он сжимал приготовленный для замаха желтый платок с зашитым в нижний конец небольшим грузом серебряных монет — для утяжеления. Сабля вошла ему между ребер, и только теперь туг, еще пытавшийся по инерции подойти к жертве, все же остановился и кровавым мешком принялся оседать на пол.
— Ну, что, вот теперь все. Что-то они запоздали...
— Не буду делать предположений почему. Спасибо тебе! Если тебя все устраивает, я бы предпочел, чтобы ты так и остался здесь работать с сохранением жалования и содержания. В конце концов, по мне лучше, если не слишком стойких вынесут от тебя, чем они грохнутся в обморок после первой же драки там... Или во время...
— Меня тоже все устраивает. Так что по рукам. Извини за испачканную стенку, он был наглым.
Майор посмотрел в ту сторону куда кивнул сержант, протер салфеткой шпагу и хмыкнул:
— Скажешь, кто — вычту из его довольствия.
На том и порешили. Они сидели и смотрели в камин. Не выдержав тяжести повисшего на ней трупа, плотная зеленая штора за их спиной обвалилась, и стержень еще глубже вошел в тело душителя. За окном кто-то обнаружил тело, подняв тревогу. Два ветерана колониальных войн смотрели в огонь и думали о... Впрочем, думали они о своей молодости и не слишком гостеприимных местах в Индии и Африке.
@музыка: Blues Saraceno - Dogs of War
@темы: текст, 18+, fandom Victorian 2017
-
-
12.11.2017 в 21:29Очень классно.
-
-
12.11.2017 в 21:38Жалко из-за IRL не получилось развить мысли и написать про Индию побольше, ну может быть получиться летом.