кто-то в комментах на фб предположил что автор цены и тишины один и тот же. и таки да, угадал... И да это была своеобразная отсылка к "Особому старательскому", который всем рекомендую прочитать, ибо Шекли вообще неимоверно доставляет доставлял и будет доставлять... Один из самыз позитивныз моментов на ФБ когда ты понимаешь что читатель с тобой оказался на одной волне и догадался ОТКУДА это все. Помню радовался аки дитя.
цена
Название: Цена
Часть канона: ориджинал
Автор: fandom Victorian 2018
Бета: fandom Victorian 2018
Размер: драббл, 770 слов
Персонажи: оригинальные
Категория: джен
Жанр: драма, ангст
Рейтинг: G
Краткое содержание: лейтенант Брикстоун любил размышлять об истинной цене человеческой жизни... А потом его отправили на службу в Египет
Для голосования: #. fandom Victorian 2018 - "Цена"

Лейтенант Брикстоун любил рассуждать о разном. Дома в Честере он читал разных философов и не раз размышлял, чего именно стоит человеческая жизнь. Как много и за что её можно или нельзя продать, насколько она бесценна и прочее. Хорошая отцовская библиотека позволила ему получить весьма обширные знания о различных философских проблемах, да и во время обучения он был весьма расположен к философствованию.

Поэтому и назначение в Египет он воспринял с оптимистическим стоицизмом — как же иначе. С одной стороны, конечно, предстояла служба среди туземцев, но с другой — древняя цивилизация, возможность прикоснуться и получить старинные книги и не только, да и, может, выйдет кой-что увезти домой из реликвий, а может и ценностей. В конце концов, много кто, возвращаясь из Египта, привозил целые чемоданы и сундуки разномастного скарба, среди которого попадались раритетные вещицы. Да и что может случиться в Египте: туземцы, хоть и обладали цивилизацией, являлись, в целом, весьма недалекими магометанами; шейхи были давно покорены; около пирамид велись раскопки; опасная фауна, в отличие от Индии, почти отсутствовала — всех, кроме, разве что, змей, местные перебили за тысячи лет обитания на этих землях... В общем, оплачиваемые каникулы и немного службы.

Так он думал дома. А потом прибыл в Египет. Первые дни в Каире и Александрии оказались действительно любопытными: местный колорит, женщины в чадрах и мужчины в чалмах и халатах. Кофе и странная еда — непривычная, острая, но заманчивая. Призывы к молитве, раздающиеся с минаретов, древности на каждом углу, за которые иные коллекционеры отдали бы дорого, в то время как те использовались тут просто по назначению.

А затем был долгий переход к месту службы, и сама служба на отшибе. Он даже не представлял, что такое возможно, что существуют такие уголки земли. Днем царила нестерпимая жара; небо, голубоватое у горизонта, становилось все белее, чем ближе к солнцу, а само солнце, если хватало безумия на него смотреть, казалось черным. К середине дня одежда промокала от пота, и все попытки соблюдать устав в отношении обмундирования проваливались под давлением обстоятельств непреодолимой силы. Выбор был незавидным: либо уставная форма и солдаты с тепловым ударом, либо нарушение устава и хоть как-то боеспособный гарнизон.

В целом, Брикстоун относился к сложившейся ситуации с изрядной долей стоического равнодушия, но только до тех пор, пока им не понадобилось совершить рейд вглубь пустыни. Их отряд разгромили бедуины, выскочившие буквально из песка, и, лишь чудом спасшись, он с тремя товарищами оказался посреди пустыни без малейшего понятия, куда именно идти, как идти, и так далее.

Наверняка он знал только то, что до форта или другого населенного пункта, где имеется вода, добираться три дня. Идти предстояло через пески, так как попадать в местные селения было опасно: группа из четырех англичан представляла слишком заманчивую цель для грабежа.

Кое-как определив свое местоположение, они решили передвигаться ночами, ориентируясь на Полярную звезду. Днем они отдыхали под самодельными навесами и искали способ добыть воды, хоть еще чуть-чуть. Солнце с каждой минутой выпаривало из них драгоценную влагу, и на горизонте порой возникали миражи оазисов. Уже на второй день они ощущали слабость, голова кружилась, а воды, которую они рассчитали на сутки, казалось, было не больше, чем несколько ничтожных капель. Во рту все пересохло, язык не ворочался. Песок, и раньше представлявшийся вездесущим, теперь проявил себя во всей красе и забивался всюду, даже туда, куда, вроде бы, забиться не мог никак. Он хрустел на сухарях, он высыпался из стволов, он пробирался под одежду, вызывая зуд на потной коже. Вечером один из четырех выживших не проснулся. Его немного прикопали и оставили лежать в песках. Брикстоун даже не вспомнил его имени.

На третий день вдали на горизонте показались какие-то строения. Они увидели их днем, когда оставалось лишь полкружки на троих, и решили, что выдвинутся ночью, и если это мираж, то к вечеру он исчезнет. Если нет... то они спасены.

Это оказался не мираж, они действительно вернулись в форт. Им дважды повезло, поскольку форт собирались покинуть, и эти древние руины, приспособленные англичанами под свои нужды, спустя несколько часов после рассвета могли стать безжизненными и пустыми, с засыпанным колодцем — гибельной ловушкой для отчаявшихся людей. Людей, которые шли ночами, шатаясь от жажды, чувствуя, как с каждым шагом из их организмов исчезает влага, превращая их в высохшие мумии, лишь каким-то чудом еще способные передвигаться.

Когда Брикстоун несколько оправился, приходя в себя в тени под присмотром врача и цедя капля за каплей драгоценную воду, он попытался думать. В голове не было ни одной мысли. Он просто лежал и пил по чуть-чуть — больше не давали, хотя ему казалось, что он способен осушить море. Потом, после отступления из форта, подавления бунта, превратившегося в бойню в пустыне, после еще многих других событий, он не раз сидел и размышлял, чего же на самом деле стоит человеческая жизнь, и неизменно приходил к одному и тому же ответу. Человеческая жизнь стоит не дороже одной фляги воды…